Быть гомофобом в алматинском бомонде - дурной тон. Не так давно это почувствовал на себе писатель Данияр Сугралинов, опубликовав гомофобную шутку в соцсетях, за что был подвергнут остракизму собственными друзьями и подписчиками. Писателю пришлось удалить шутку и объясняться: мол, он вкладывал в свой пост позитивный смысл, а не все это. Недавно известная телеведущая Адель Смит, которая дружит почти со всем алматинским гей-бомондом, на публичный каминаут приятеля отреагировала комментарием: “Счастье любит тишину”, и на обвинение другого пользователя соцсети в гомофобии бурно доказывала, что она рада за друга, а ее неправильно поняли.
В прогрессивной части алматинского общества гомофобия делает человека нерукопожатным. Например, случай с известной алматинской журналисткой Евгенией Сазоновой, которая на короткой ноге с ЛГБТИК-персонами из привилегированных слоев вроде писателей, фотографов, арт и фэшн работников и так далее. Однажды она в сердцах написала под постом поэта Павла Банникова о том, что ей надоели попытки квир и транслюдей быть видимыми в информационном пространстве, дескать, перебор. Тем самым она испортила свое реноме в сообществе. Не знаю, насколько это отразилось на профессиональной стороне ее жизни, но некоторые мои знакомые ЛГБТИК больше никуда ее не приглашают и с ней не контактируют. Оправдания журналистки, что дело не в людях, а в "коверкании" языка, ей мало помогли.
И каждый раз, изучая такого рода ситуации, наталкиваешься на комментарии вроде: “Я отношусь к ЛГБТИК никак, нейтрально”. Я довольно скептично настроена к людям, которые так говорят. Попытаюсь объяснить, почему. Недавно я сидела в одной из веток фейсбука, и общалась с приятелем о гомофобии. Он считает, что нейтральное отношение к ЛГБТИК это не гомофобия, и нейтрально относиться действительно можно. “Например, я нейтрально отношусь к инвалидам, - аргументировал он,- но это не значит, что я ненавижу инвалидов”. Но давайте разберемся. Я тоже не требую от государства реформ в социальной политике, не собираю донаты на проекты, которые поддерживают людей с повышенными потребностями и так далее, то есть моя позиция тут нейтральна. При всем этом, я не буду пользоваться словом “инвалид”, а буду пользоваться словами “люди с повышенными потребностями”, потому что второе обозначение этично. Я знаю, как нельзя вести себя с таким человеком, потому что специально прочитала несколько статей и инструкций. Я всегда имею в виду, что у меня есть привилегии - ментальное и физическое здоровье, и поэтому человека с повышенными потребностями пропущу в очереди, открою дверь, уступлю место, пресеку оскорбления в их адрес, не буду советовать “чудо-доктора, который помог моей кузине” и так далее. Я понимаю, что большая часть общества стигматизирует таких людей, и не могу быть равнодушной к этой несправедливости, поэтому, если мои друзья или знакомые позволят какие-нибудь шутки в их адрес, я не буду смеяться, а попытаюсь объяснить, почему это не смешно. Я знаю, что люди с повышенными потребностями не имеют доступной среды, некоторых прав, и поэтому они борются за них. Мне не нужно объяснять, почему им нужна доступная среда. И я уверена, мой приятель, заявивший о “нейтральном отношении к инвалидам”, со мной согласен. Он так же понимает свою привилегированность, и не позволит оскорбления в адрес людей с повышенными потребностями.
У ЛГБТИК в Казахстане тоже нет некоторых важных прав: на семью, на усыновление и родительство, на смену документов без хирургического вмешательства. Нет права быть собой. ЛГБТИК стигматизируется обществом похлеще людей с повышенными потребностями, и не только обществом, но и государственными функционерами. Так почему мы не требуем от наших привилегированных гетеросексуальных друзей и знакомых, которые вроде как “нейтральны” к ЛГБТИК, чтобы они вместо патологизирующего “гомосексуализм”, а то и “педик”, использовали “гомосексуальность”? Почему мы не принимаем как само собой разумеющееся, что привилегированные гетеросексуальные цисгендерные люди люди не путают кросс-дрессеров с трансгендерными людьми, и знают что такое гендерная дисфория? Почему мы снисходительны к шуткам о лесбиянках и геях? Почему нам до сих пор неудобно приглашать наших любимых на корпоративные вечеринки и знакомить с коллективом, даже будучи открытыми ЛГБТИК, и требовать уважения к нашим однополым семьям? Почему нам приходится доказывать, что борьба ЛГБТИК это не пустые слова, и нам действительно важны права, которые гетеросексуалы и цисгендеры имеют априори? Почему мы не ждем компромиссов от привилегированных гетеросексуальных друзей и приятелей, а пытаемся сами сглаживать неловкие моменты, списывая на то, что друзья не просвещены в вопросах сексуальности?
Вопросы риторические. Но хочется, чтобы наше ЛГБТИК-сообщество было более солидарным и более нетерпимым в вопросах квирфобии. Приведенные в начале статьи примеры показывают, антигомофобия и антитрансфобия работают. Как только в обществе появится критическая масса людей, которые будут считать гомофобию и трансфобию дикостью, общество начнет меняться, а гомо- и трансфобы будут нерукопожатными, как нацисты, например. А пока - давайте менять общественное мнение, во всех стратах общества и во всех городах Казахстана. Помните популярную историю про то, как нью-йоркский шеф полиции уменьшил преступность в городе? Нужно всего лишь проявлять нулевую терпимость.