«Общество – не пространство (его нельзя назвать местом),
не поле (слишком неоднородно для поля)»
монография «Изменение общества через изменение образования:
Иллюзия или Реальность?» И.С. Нечитайло
Я, как любой другой человек, очень быстро привыкаю с хорошему. Все мое окружение в Астане состоит из людей эмпатичных, добрых и поддерживающих, и - в большей части - из квир-сообщества. В социальных сетях тоже царит сплошная идиллия, изредка прерывающаяся на гомофобные комментарии, но и они уже не наносят ущерба, если не считать потерянные полчаса на ответы. И действительно, порой создается обманчивое впечатление, что нас никто не притесняет. И кажется, что редкие гомофобные заявления чиновников высшего ранга или других публичных людей не являются показателем настроений в обществе.
Однажды я участвовал в качестве «книги» в Живой библиотеке, и мне задали вопрос об информационном пузыре. Я сейчас дословно не смогу пересказать свой ответ, но тогда я ошибочно полагал, что открытый доступ к комментариям под моими постами - это свободное поле, где даже гомофобы могут высказать свое мнение. Да, могут. Вернее, могли и даже высказывали. Но то все были единичные выкрики с каких-то анонимных аккаунтов. Информационный пузырь, в котором я на деле оказался, был достаточно плотным, и редкие проявления ненависти если и просачивались сквозь - погребались под массой критических комментариев моих союзников. Жизнь в окружении людей, взвешивающих свои слова, смотрящих новости из разных источников, чтобы составить свое представление о происходящем, интересующихся не только деньгами, но и тем, куда можно выделить часть на благотворительность – это ли не благо?
И это не далекое светлое будущее, это Астана, наши дни.
И вот теперь я работаю далеко за пределами столицы, а тут вам, как выразился один из коллег, «не штаб-квартира Eni в Милане». Понимание о правах человека здесь заменили зоновские понятия. Говоря о своей бурной молодости, люди спокойно рассказывают о том, как их кто-то бил ножом или, наоборот, они на кого-то нападали. Такие определения как «грев», «общак», «красные» в обиходе даже у людей, которые не знакомы с исправительной системой лично, и их родственники и близкие никогда не были осуждены. Выросло целое поколение молодых людей с высшим образованием, со знанием нескольких иностранных языков, бывавших за границей, но спокойно изъясняющихся на тюремной фене и принимающих правила жизни заключенных за свои.
И это уже не виртуальная агрессия, а потенциально реальная; это не комментарии в социальных сетях или на Нур.кз, а возможность минимум услышать оскорбления в лицо. О гендерно-нейтральной терминологии тут не слышали, либертарианством тут редко кто «болеет», редкие проявления толерантности скорее можно охарактеризовать безразличием к правам и свободам человека. Тебя могут поддержать не потому что ты человек вообще, а потому что тебя знают лично. Личные отношения тут важнее принципов, круговая порука выше закона.
Любые попытки привести эти два экстремума к общему знаменателю увенчаются провалом, и результат будет абсолютной профанацией. Невозможно выдать среднюю температуру по больнице за реальное положение дел. Толерантное отношение жителей левобережья не перекрывает гомофобию Окжетпеса, либеральный «золотой квадрат» не пример для Тастака, Астана и Алматы далеки от Актау и Атырау.
Однако эти различия открывают новую перспективу. Они доказывают, что
не существует какого-то единого казахстанского народа, который чего-то «в едином порыве» хочет.
И тогда фраза «Наше общество это никогда не одобрит» теряет всяческий смысл, потому что «наше» у каждого свое. Общество – не однородная среда. Конечно, социальная структура может быть более-менее стабильным каркасом, но наполнение постоянно меняется. Так, например, совсем недавно важнейшим показателем статуса человека являлся возраст, число жен, или даже количество овец в хозяйстве. Вряд ли в современном Казахстане многие считают, что лучше быть старым, чем молодым, или что обязательно нужно иметь детей от двух жен, которых надо содержать. В Советском Союзе одной из важнейших статусных переменных являлась принадлежность к правящей партии и место в партийной иерархии. В современности принадлежность к «Нур Отану», конечно, имеет значение, но уже значительно меньшее, чем ранее. И эти изменения прошли всего за каких-то сто лет, пусть и с разной скоростью в разных областях и регионах.
И любой, кто делает заявления от имени казахстанского общества, не имеет на это ни морального права, ни каких-либо объективных на то причин. Он дурак или самозванец, что в данном контексте – одно и тоже.
Ни одно общество не бывает однородным.