В ноябре с нами связался Кирилл Федоров, активист Российской ЛГБТ-сети. Он спросил, можем ли мы помочь парню из Шымкента, который пережил насилие. Мы связались с парнем - оказалось, что он живет в Узбекистане. Вдобавок к тому, что его изнасиловали и он был в очень плохом физическом и психологическом состоянии, он находился в милицейском розыске по уголовной статье 120 (мужеложство). Понадобились усилия активистов и активисток более, чем из 4 стран, чтобы вывезти парня. В этом монологе он рассказал, что с ним случилось. Он (и мы) верим, что эта история поможет другим ЛГБТ-людям в Узбекистане.
***
Меня зовут Али (имя изменено в целях безопасности), я родился в семье глубоко верующих людей. Из-за того, что моя семья очень религиозная, вопрос моей ориентации и все, что связано с этим, было табу. Из-за религиозности семьи, я просто знал, что любить людей своего пола запрещено. Я сам тоже когда-то ходил в мечеть, держал пост и тд. И хотя со временем я стал меньше придерживаться обрядов, но от веры в бога я не отказывался. Я думаю, что такие как я рождаются по воле Аллаха. Ведь если я и такие как я рождаются, значит, ему зачем-то нужны такие люди.
Примерно в 10-11 классе я стал четко осознавать, кто я, и это понимание мне давалось очень сложно. Думаю, что до сих пор не до конца принимаю себя. Может быть это связано с тем, что с самого рождения меня воспитывали с идеей, что я должен буду жениться, построить дом, родить детей - родители говорили об этом постоянно. Так воспитали - нельзя воровать, нельзя обманывать, нужно слушаться родителей.
Конечно, может быть они бывают неправы, но я все равно глубоко уважаю их. Людям, живущим в другой культуре, сложно понять насколько у нас сильны родственные связи. Порой мы жертвуем собой ради блага семьи и родных.
Знакомства без лица
То, что со мной произошло вспоминать очень страшно, но думаю, что моя история поможет, другим ребятам. Для начала надо понять, что в Узбекистане все всех боятся. Никто никогда не шлет фотографию лица - вообще никогда. По крайне мере, мне никто никогда не присылал, да и я тоже. Если шлют фото, то часто не свои. Или бывает так - скидывают на такие сервисы, где на фото можно только в течение 10 секунд посмотреть, а потом оно исчезает. До встреч тоже редко доходило - чаще всего идет какое-то время переписка, а потом человек пропадает. Я понимаю эти страхи - я и сам очень боялся. Быть геем в моей стране опасно.
В 2019 году в узбекских СМИ освещали рейд полиции, в рамках которого двух парней посадили в тюрьму. А ведь они ничего не сделали - они просто тихо жили друг с другом, но их выследили и посадили. А еще один парень спрыгнул с многоэтажки, потому что его шантажировали - полиция ведь нас шантажирует. Снимают на камеру, потом могут в соцсети залить или родителям выслать, чтобы уже их шантажировать. Был случай, когда парня убили после камингаута. По официальной версии, это была не полиция, а простые люди. Но как было на самом деле, мы никогда не узнаем.Вообще о нас редко пишут в СМИ, потому что для государства мы вне закона, в Узбекистане есть 120 статья в Уголовном Кодексе.
Побег из милиции
Я познакомился с одним парнем в Хорнете. Общался с ним два месяца, или даже больше - за эти два месяца я ему начал доверять. Это же нормально, что после долгого общения начинаешь доверять человеку? И вот однажды я вышел с работы в парк, а он жил недалеко, я открыл приложение, и увидел, что он онлайн. Я позвал его погулять, он согласился и уже через 15 минут вышел. Он представился как Алишер. Мы начали общаться, сели на лавочку, обнимались, целовались. Оказывается, в это время там был милиционер, который снимал нас на камеру. В какой-то момент он вышел - в его руках была камера и горящий фонарик, и он сказал, что мы задержаны по 120 статье.
Нас посадили в милицейский “бобик”, и по дороге я успел удалить все, что было на телефоне. Я был уверен, что они будут шариться у меня в телефоне, поэтому удалил все приложения, все контакты, все переписки и фотографии, чтобы у них не было никаких контактов.
В участке во время оформления милиционеры оскорбляли меня. Потом повели фотографироваться - я такое видел только в кино. Они сделали фотографию в профиль, в фас, а затем отвели в коридор, и сказали ждать там, пока не приедет какой-то начальник. Я так был рад, что меня не отвели в камеру, так как оттуда доносились крики людей, от этих криков мене становилось страшно. Пока я ждал, я захотел курить - вышел на крыльцо. Огляделся, понял, что вокруг никого нет - и я сбежал! Убежал я не очень далеко - перебежал дорогу, отбежал в сторону, спрятался в кусты - там я провел часа два. За это время я видел, как уезжала и приезжала милицейская машина с сиреной - видимо, искали меня. Когда все стихло, я побежал - было уже очень поздно, мне удалось поймать машину. У нас в городе всюду камеры, поэтому я сначала попросил отвезти меня в противоположную часть города. Там я поменял машину и уже на ней поехал домой. Дома я начал быстро собирать вещи, вдруг зашла мама и стала спрашивать, куда это я собираюсь. Я сказал, что у меня срочная командировка в другую страну.
Звонок Алишера
Сам же я созвонился с подругой и попросил у нее пожить. Я не знал, что делать - я понимал, что мне на какое-то время точно нужно уехать из страны.
Все это произошло летом, я продолжал жить у подруги, и вот однажды опять объявился тот парень. Он написал, что хотел бы увидеться, что он хотел бы меня поддержать, рассказать, что случилось с ним самим. Я согласился. Оказалось, что он был на машине, я сел в нее и мы поехали. В машине разговор как-то не пошел. Тогда он предложил поехать к нему выпить кофе. Я очень люблю кофе. Мы поехали к нему, он приготовил кофе.
Я начал пить и в какой-то момент я просто отключился.
Очнулся я от резкой боли в области ануса, как будто там резали ножом, при этом у меня страшно болела голова. Я открыл глаза, увидел Алишера, который меня насиловал, и еще каких-то двух парней. Они были голые. Они смеялись и издевались надо мной. Боль была невыносимой, я плакал, умолял, чтобы они прекратили.
Когда Алишер закончил, они бросили на меня мои вещи. Они потребовали отдать портмоне и телефон. Портмоне я отдал сразу же, а телефон я не хотел отдавать - там ведь контакты, фотографии, много ценного, и я сказал, что не отдам. Один из них ударил меня по лицу так, что я почувствовал во рту кровь. Телефон у меня забрали. Потом они спустили меня вниз, посадили в машину. За рулем сидел Алишер, а я сидел на заднем сиденье между двумя парнями.
Я не знал, куда меня везут, всю дорогу молился, чтобы меня оставили в живых, не выбросили куда-то в речку. Они вывези меня в какое-то поле, и там выбросили. Я лежал в этом поле где-то час, не зная, что делать дальше. Было очень раннее утро, я встал, пошел к дороге - сумел поймать машину. Денег у меня не было, но водитель видел, в каком я был состоянии и отвез меня к подруге, не взяв оплату.
“Им понравилось, они хотят еще”
7 октября мне стало совсем плохо - температура повысилась, около ануса образовалась какая-то шишка, у меня была лихорадка. Я позвонил другой подруге, которая была шустрая в плане помощи. Она приехала и забрала меня к себе. Она предложила обратиться к врачу, но я отказался - мне было страшно. Она спрашивала, что случилось, но я сказал, что сейчас не время об этом говорить, но однажды я ей все расскажу. Тогда она сказала: “Если ты не доверяешь нам, найди кого-то, кому ты бы мог открыться, кому мог бы довериться”. И я начал искать в интернете, кто бы мог мне помочь - я тогда многим организациям написал, но быстрее всего мне ответили с сайта Российской ЛГБТ-сети, со мной вышел на связь Давид.
Первое, что он сказал, что я должен идти к врачу, что он должен зафиксировать повреждения - я тогда не понимал, зачем мне нужно это освидетельствование. Но я послушался. Вы знаете, если бы не Давид, я бы так и не пошел в больницу.
Если бы не он… у меня уже был план вытащить из рюкзака вещи, набить его камнями и утопиться. Но он меня убедил, что мне нужно к врачу.
И моя подруга помогла мне найти врача-частника. В государственную больницу я не мог идти - я был в таком состоянии, что врачи сразу бы поняли, что со мной случилось, и вызвали бы полицию. Поэтому я пошел к тому доктору. Он сказал, что нужна операция - к тому времени шишка уже сильно выросла и все ужасно болело. Врач тоже спрашивал: “Что с вами произошло?”. Я отказался отвечать, сказал, что это мое дело и что ничего не расскажу. Меня прооперировали - оказалось, что в этой шишке уже все начало гнить, и если бы я не пошел еще какое-то время, это могло бы закончиться раком кишечника. Рана более менее начала заживать только в январе.
А в ноябре мне опять звонил Алишер. Он предложил опять увидеться с ним и с теми парнями, они сказали, что им понравилось, и они хотят еще. Когда я отказался, он начал ругаться, он назвал мой точный домашний адрес, сказал, что те двое - они сотрудники милиции, и что у них есть доступ к базам данных, и что меня найдут. Мне было очень страшно. Тем более, пока я лежал у подруги, мама мне сказала, что к ней домой приходили милиционеры, спрашивали про меня.
Постоянный беглец
К тому времени со мной уже связался Kok.team, вы тогда очень меня поддержали. Вы связали меня с еще одним активистом (в целях безопасности, имя активиста не разглашается - прим. ред), и мы с ним думали, каким образом я могу сбежать. Все варианты были сложны и опасны для меня и для людей, что мне помогали. Я помню, как мне сказали, что при прохождении паспортного контроля надо держать себя смело и не нервничать, но чувство страха всегда было со мной. Я понимал, что есть моменты, когда я должен сделать все и тут мне никто не поможет.
Я сменил несколько стран и буквально за неделю до того, как все европейские страны закрыли границы из-за коронавируса, я успел выехать в Европу.
Сейчас я в лагере для беженцев, но несмотря на то, что я в безопасности, мне все равно очень страшно. Я постоянно помню о том, что со мной произошло, рана зажила, но остался шрам, и меня не покидают мысли, что, если со мной опять что-то случится, я этого уже не выдержу и покончу с собой.
Напоследок хочу сказать всем, кто в беде: помните, что многое зависит от вас. Я сам был на вашем месте и знаю, как трудно довериться людям, но надо верить в лучшее и не сидеть сложа руки. Я благодарю всех, кто мне помогал, поддерживал и всегда был рядом, если бы не они, не знаю, что было бы со мной. Помните еще о том, что беженство — это не простое решение. Наоборот, это очень трудная дорога. Я понимаю, что Узбекистан - опасное место для ЛГБТ
и обидно, что из моей ориентации, я должен сменить страну, покинуть родных и перечеркнуть всю свою прежнюю жизнь, чтобы начать с нуля.