Читать итоги года на активистском правозащитном медиа - то еще удовольствие. Сценарий таких итогов всегда одинаковый. Сначала идет часть, которая описывается фразой: “Гроб, гроб, кладбище, гроб”. А затем следует один абзац, в котором будет написано, что “Однако не все так плохо, ведь всегда есть надежда на лучшее”. Итоги года от Kok.team… будут именно такими. Однако мы хотим, чтобы вы их прочитали - такие тексты нужны, чтобы мы все понимали,с чем и кем мы имеем дело. Они нужны, чтобы в калейдоскопе событий не потерять суть - тенденции, над которыми мы (пока) не властны.
2020 год выдался непростым. Из-за пандемии кто-то потерял работу, кто-то близкого человека, кто-то потерял все. К сожалению, это та ситуация, когда 2+2 не равно 4; если сложить все личные потери, останется еще что-то в стороне - то, чего не пощупать и не увидеть. Но это что-то уже давно нас обняло и его объятья становятся все душнее. Государство.
Одна из политологических гипотез гласит, что государство появилось, когда группа разбойников решила, что грабить деревни набегами невыгодно. Выгоднее предложить деревне услуги защиты от других разбойников в обмен на регулярную дань. Для деревни это тоже было выгодно - наконец-то можно жить спокойно. С течением времени система все усложнялась, развивались общественные институты, и в некоторых странах жители получили возможность самостоятельно выбирать тех разбойников,которые будут ими управлять. Суть же государства оставалась прежней - защита в обмен на регулярные отчисления - налоги.
В 2020 году правительства по всему свету столкнулись с чрезвычайной ситуацией - с вирусом, который вызвал глобальную пандемию. Конечно, это далеко не первая пандемия, с которой сталкивается человечество. И нужно сказать, что раньше правительства лучше с ними справлялись. В некоторых случаях можно было просто закрыть на проблему глаза. Нужно было лишь дождаться, когда самые слабые погибнут, а потом вместе с выжившими восстанавливать прежний мир заново. Такой кризис-менеджмент из Средневековья. Или можно было поступить по-другому - можно было, не спрашивая людей, заставить всех привиться. Так, кстати, до недавнего времени и делали, благодаря чему по всему миру была искоренена оспа. Такой вот кризис-менеджмент времен тоталитарных государств.
Справка из Вики: “В 1958 году замминистра здравоохранения СССР В. М. Жданов выступает на XI сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения с программой искоренения оспы во всём мире. За выступлением последовала резолюция WHA11.54, единогласно принятая ассамблеей и положившая начало кампании по борьбе с оспой. В 1967 году ВОЗ принимает решение об интенсификации искоренения натуральной оспы с помощью массовой вакцинации человечества. Последний случай заражения натуральной оспой естественным путём был описан в Сомали в 1977 году. Официально об искоренении оспы было объявлено в 1980 году.”
Оба подхода объединяло одно - полное наплевательство на мнение самих людей. Люди еще совсем недавно не расценивались как самоценность, не было никаких “прав человека”, с людьми можно было обходиться так, как было угодно государству. Ведь государство лучше знает, что хорошо для его населения. Действительно, о гражданах как субъектах говорили мало - это было население.
Конечно, права человека как ценность, были провозглашены после Второй мировой войны, но для реального наполнения этой концепции-оболочки смыслом, нужно было время, нужна была упорная работа правозащитников. Ситуация изменилась таким образом, что сейчас даже самые людоедские режимы не могут вести себя так, как могли еще в начале века. Это очевидно на примере реакции на пандемию: невозможно просто дать слабым умереть, невозможно даже при наличии вакцины заставить людей прививаться (по международным договорам это расценивается как пытка). Нравится ли это правительствам? Конечно нет - ведь когда вместо населения ты имеешь дело с гражданами, у которых есть права, осознание своего достоинства, ты не можешь как ранее использовать репрессивные методы.
Однако такие вызовы как терроризм или пандемия - шансы для государства отыграть все назад. Для государства открывается окно возможностей, когда можно забрать часть прав у граждан - в их же собственных интересах. И мы видим, что именно так и происходит. Например, после терактов 11 сентября в США была разрешена прослушка частных разговоров и переписки. Под видом заботы о безопасности граждан разрешается повсеместная слежка, распознавание лиц и т.д.
Пандемия сделала то же самое: в условиях угрозы жизни и здоровью людей правительства по всему миру воспользовались возможностью ввести чрезвычайное положение - это особый правовой режим, когда решения можно принимать без согласования с парламентом или с кем-то еще. В Венгрии одним из первых решений после введения ЧС было принятие закона, запрещающего трансгендерным людям делать трансгендерный переход менять гендерный маркер в паспорте. Напомним, ЧС был введен, чтобы оперативно принять меры по защите от короновируса - очевидно, что смена гендерного маркера является наибольшей угрозой в рамках пандемии. В Польше в рамках ЧС был принят закон о запрете абортов практически по любым причинам, даже если аборт грозит смертью матери. Очень важное антикороновирусное решение. И так происходит по всему миру - там, где у государства есть возможность. Оно уже не в силах отнять “старые”, “традиционные” права, например, на труд, на отдых, на жизнь. А вот такие эфемерные, как право на собственное тело, на собственную идентичность - запросто.
Мы видим, что происходило в Казахстане - в объявлением ЧС были привлечены силы АРМИИ! По стране были расставлены блокпосты, дома с короновирусными больными оцеплялись полицией, был запрещен проезд из городов и в города, двери подъездов заваривали наглухо, учащихся вузов заставили вернуться к родителям. Это больно ударило по казахстанскому ЛГБТ-сообществу - нам известны случаи, когда трансгендерные люди оказались лишены возможности уехать от своих агрессивных родственников, мы знаем случаи, когда родителям становилось известно об ориентации их детей, и эти дети оказывались запертыми один на один с разъяренными взрослыми, мы знаем случаи, когда люди не успевали бежать из страны, так как были закрыты границы. Так, например, не успел бежать Бекзат, который до сих пор находится в распоряжении своих родителей. Из-за блокпостов одна наша дружественная адвокатка не могла выехать в город, где в ее защите нуждался гей.
В Казахстане, как и в Венгрии, в 2020 году был принят трансфобный закон. Наши парламентарии, конечно, не запретили смену гендерного маркера полностью, но серьезно ухудшили положение трансгендерных людей. Если раньше они могли начать трансгендерный переход в 18 лет, то теперь депутаты продлили страдания людей на 3 года - процедуру смены маркера можно начинать лишь в 21 год. В рамках пандемии выступать против античеловеческого закона стало фактически невозможно - казахстанские власти в рамках ЧС максимально закрутили гайки в вопросе права на мирные собрания. Очевидно ведь, что скопление людей вредит их собственному здоровью.
Пандемия действительно стала окном возможностей для казахстанских властей, чтобы максимально заблокировать людей и в этих условиях провести такие антигражданские изменения, которые облегчили бы государственный контроль.
ЧС, например, это идеальные условия для проведения досрочных парламентских выборов, когда у властей есть все возможности провести их максимально благоприятно для себя. Еще один пример - голосование за поправки в Конституцию РФ. Под прикрытием пандемии голосование было растянуто на неделю - наблюдатели в таких условиях были лишены возможности проверить честность и прозрачность процесса. В итоге - гомофобная поправка, объявляющая брак исключительным союзом мужчины и женщины. Именно об этой важной для выживания России поправке трубили пропагандисты, пытаясь отвести внимание от того, что пакет поправок уничтожает Конституционный Суд и фактически венчает нынешнего президента России на царство.
Казахстанские горе-политтехнологи накануне выборов решили пойти российским путем - среди прочих методов “очернения” политических конкурентов, они используют ЛГБТ. В Алматы расклеены листовки о том, что движение “Оян, Казахстан” поддерживает ЛГБТ. В Астане в “Хан-Шатыре” парень в трусах в образе Статуи свободы держит плакат, призывающий защитить “свободу прав ЛГБТ”. В сети распространяется видео-ролик, называющий геями разных людей из активистского и правозащитного сообществ. Нет сомнений, что правящая партия Nur Oran пытается использовать гомофобию, чтобы отвратить казахстанцев и казахстанок от идей и действий гражданских активистов и активисток.
Однако действие рождает противодействие. Для нас, для ЛГБТ-сообщества, новые репрессивные нормы или действия, не являются чем-то из ряда вон выходящим. К сожалению, это наш ежедневный опыт. И часть этого опыта - это самые разные формы борьбы. Один из самых мощных методов борьбы - это наш голос. 2020 год запомнится схваткой ЛГБТ-активистки Нурбиби Нуркадиловой, которая выступила против слов ненависти бойца MMA Куата Хамитова. Ее публичность и смелость для многих стала примером, а она сама для многих стала ролевой моделью. В 2020 году в публичном медийном пространстве зазвучал голос казахстанской трансгендерной инициативы Alma-TQ - активисты и активистки в ответ на трансфобный закон начали широкую информационную кампанию в СМИ. В казахстанском сегменте TiKTok, как и вообще во всей этой сети, молодые юноши и девушки все чаще и откровеннее говорят о собственной идентичности и открыто заявляют о поддержке ЛГБТ+ людей.
И все же нам в редакции кажется, что наш настоящий ответ удушающему нас государству, еще не прозвучал. Мы видим, что растет недовольство, а с ним - гражданский потенциал. Однако мы видим, что ни то ни другое пока не трансформируется в совместные активные действия. Конечно, мы понимаем, что легче мобилизоваться перед явной угрозой. Но, дорогие читатели и читательницы, неужели того, что происходит, недостаточно? Поймите, когда репрессивная машина государства коснется лично вас, у вас уже не будет ни ресурсов, ни возможностей, чтобы защитить себя. Может быть пора объединяться и действовать, пока у нас еще есть эта роскошь - действовать?