До 2000-х годов ситуация с ЛГБТ во Вьетнаме была очень печальной. Их притесняли, угнетали, а закон, легализовавший право гомосексуалов на существование в 1992 году, особо не защищал их. Угнетали их и родные, и общество: их не брали на работу, с ними не общались и так далее. Доходило и до рукоприкладства, и до убийств.
Но в 2012 году состоялось знаменитое выступление министра юстиции Вьетнама, ставшее поворотным моментом на пути решения данной проблемы, где были сказаны следующие слова:
«Лично я считаю, что вопрос права заключать однополые браки должен решаться с оглядкой на такие базовые основы, как свобода личности, совместимость с традициями вьетнамской семьи и культуры, чувствительности общества к данному вопросу. Тем не менее, страна должна принять легальный механизм, защищающий права гомосексуальных людей на том же уровне законодательства, на котором держатся права личности, семьи, свободы совести, частной собственности и права наследования».
Это было серьезным заявлением и огромным шагом в решении проблемы. Только представьте себе: министр юстиции выступил со столь громким заявлением, ставящим под сомнение конституционность закона о семье и браке, который запрещал однополые браки.
Министра юстиции публично поддержал и вице-министр здравоохранения:
«В поле прав человека геи имеют те же права, что и все остальные: право на жизнь, на выбор того, что им носить, кого любить, а также право на поиск личного пути к счастью. Касательно же их гражданских прав, они имеют право на выбор профессии, право на получение медицинской помощи, регистрацию рождения и смерти, согласно закону нашей страны и общества. Очевидно, что они должны иметь и право на заключение брака».
Далее министр юстиции написал публичное письмо правительству с призывом создать законопроект о легализации однополых браков. Письмо имело примерно такое содержание:
«С точки зрения личных и гражданских прав человека однополые браки должны быть разрешены. Сожительство однополых пар является фактом, который создает имущественные вопросы и порождает проблемы права собственности, а также совместной опеки над детьми. Текущий закон о браке не позволяет однополым парам законодательно защитить свои права, поэтому нужно его пересмотреть».
Чувствуете слог? Министр юстиции говорит о правах человека. Оказывается, такое бывает.
Итак, почему вообще встал такой вопрос.
Выиграть войну, проиграв битву
Дело в том, что однополые пары действительно сожительствуют. Они копят имущество, покупают дома, открывают бизнес и имеют совместные накопления. Вроде бы все прекрасно. Но всякое в жизни бывает. Допустим, пара решила разойтись. Как делить имущество? Тут в гражданском кодексе образовывалась дыра. Закон не мог ответить на этот вопрос, хотя имущественные права тут налицо — денежку копили-то вместе. Что делать, если кто-то из пары скончался? Право наследования супругов тут не работало, потому что все имущество покойного переходило к его родственникам. Но ведь имущество было нажито совместными усилиями. Отбирать то, что принадлежит человеку — это противоречит его правам. Пара из двух женщин могла растить детей от первого брака одной из них. И такое бывает. Допустим, они вместе растили детей на протяжении 10-12 лет, дети любят «мачеху», она их — тоже. Потом биологическая мать детей умирает. Куда девать детей? Отдавать в приют, родственникам (которым дети по барабану) или сожительнице их матери, которая по закону им никто. А как быть с имуществом матери детей? Такие дела занимали большую часть стола министра юстиции. Вот он и задумался.
В 2013 году черновой вариант закона о легализации однополых браков ушел на рассмотрение правительства Вьетнама. В случае его принятия Вьетнам стал бы первой страной в Азии, легализовавшей однополые браки.
И начался срач в обществе, который длился аж два года, — ровно столько рассматривали и изучали перспективы власти страны.
С одной стороны встало консервативное вьетнамское общество, а с другой — сторонники легализации однополых браков, преимущественно правозащитники и молодежь, которая в большинстве своем хоть и не относилась к ЛГБТ, но встала на сторону своих друзей и родных, да и в целом хотела перемен в обществе.
Проводились митинги с обеих сторон, выступления официальных лиц, знаменитостей и так далее.
Но закон в итоге не приняли, посчитав, что общество еще не готово к таким переменам. Очевидно, что никто особо и не ожидал обратного результата. Важно было, чтобы общество обратило внимание на проблему.
Законопроект хоть и не был принят, но принес существенные изменения в общество. Люди поняли, что гомосексуальные люди есть, что они живут рядом и что они не несут никакой угрозы. Снизилась агрессия, гомофобия, царившая до этого в стране, ушла в минимум. ЛГБТ-сообщество получило шанс быть услышанным и зарегистрировать свою деятельность.
Хоть права на законный брак у геев, лесбиянок и бисексуальных людей нет, но теперь они получили возможность сыграть свадьбу, провести церемонию бракосочетания по народным традициям в храме или в церкви, чем активно и пользуются.
Интересно, что консервативное общество, охранявшее от ЛГБТ эти самые традиции, храмы и церкви, именно их и проиграли. Тогда как геи проиграли в вопросах личных и имущественных прав, но получили взамен церемонию бракосочетания. Смешно. Проблема прав не решилась, но общество уже более терпимо относится к ЛГБТ, не боится их, да и в целом поняло, что их задницам ничего не угрожает. Гомосексуалы могут делать, что хотят, ходить по улице под ручки, работать на хороших работах, а каминг-ауты среди знаменитостей — обычное явление.
Что будет дальше? Поживем — увидим.
В данном случае мне больше всего понравилось, что министр юстиции занимался своей работой: рассматривал и решал проблемы с точки зрения своей профессии, а не эмоций.